Британское издание The Independent решило вновь поднять тему проблем с мигрантами на строительных объектах ЧМ-2022 в Катаре. Вашему вниманию - перевод материала.

Вас зовут Сумон. Вы живете в небольшой бангладешской деревушке. Однажды к вам приходит давний знакомый и предлагает вам «возможности», о которых вы мечтали с самого детства. Ему нужны люди для бумажной работы в офисе. Он знает, что вы всегда мечтали о такой работе, и он хочет вас заполучить.

Он позаботится обо всем: документы, паспорт, медицинская страховка, транспорт. Он даже готов выступить вашим поручителем, если вы надумаете взять кредит в банке. Обещает платить за работу 400 долларов в месяц – больше, чем вы видели за всю свою жизнь.

Конечно, вы сомневаетесь, ведь слышали разные истории. Но ведь это старый друг. Ваши дети ходят в одну школу. Он работает в местном правительстве и хочет вам помочь. Новое начало, финансовая безопасность, лучшее будущее для вашей семьи. К тому же, какая альтернатива? Оставаться в своей деревне и медленно стареть?

В конце концов, вы решаетесь и подписываете договор. Нужно внести небольшую плату за подписание контракта, а также заплатить определенную сумму за ознакомительный семинар, медицинский осмотр и страховку.

Вы продаете свой небольшой земельный участок, достаете свои сбережения, занимаете у знакомых и родственников в надежде, что будущие доходы все покроют. Это серьезный шаг в вашей жизни. Через несколько месяцев вы будете отправлять домой деньги и ваши дети больше ни в чем не будут нуждаться.

Но когда ваш самолет приземляется в Дохе, все выглядит не так, как вы себе представляли. Это становится очевидным, когда вам вручают каску и рабочую куртку, и говорят, что завтра в шесть утра вы должны быть на строительной площадке.

Вы не офисный клерк, вы строите футбольный стадион.

Руководство понятия не имеет, кто вам пообещал платить 400 долларов в месяц – вы будете получать 200 долларов, и оплачивать бытовые расходы вам никто не собирается. Плата за подписание договора составляет не 200 долларов, как вам говорили, а 2 000 плюс стоимость вашего перелета в Катар.

Ваш новый паспорт конфискован. Вы не можете покинуть страну. И до выхода на вашу первую рабочую смену вы уже задолжали работодателю сумму, эквивалентную вашему окладу за два года.

Совершенно неожиданно вы погружаетесь в изумительный мир отчуждения и эксплуатации, долгих часов непосильного труда под палящим солнцем. Двенадцать часов в сутки, шесть дней в неделю. Ночью вы спите на грязной двуярусной кровати.

По крайней мере, зарплату платят вовремя, вам повезло. Беседуя с другими работниками, проживающими во временных лагерях, которые разбросаны в окрестностях Дохи, вы узнаете, что кому-то задолжали зарплату за два, три и даже за шесть месяцев.

Это мир нестабильности и эвфемизма. Ваши напарники то и дело от переутомления теряют сознание. Спустя несколько минут их уже уносят, укрыв толстым одеялом, и объявляют «без вести пропавшими». Их больше никто никогда не видел.

Если вы попытаетесь в один из немногочисленных выходных дней посетить торговый центр, то охранник скажет вам, что это «семейная зона», и сопроводит вас к выходу.

На самом деле, вы не наемный работник, а подчиненный рабочий. И строите вы не футбольный стадион, а мавзолей.

Скорее всего, на каком-то элементарном уровне вы понимаете, что ЧМ-2022 в Катаре – это нечто плохое. Негативное информационное поле вокруг него, созданное прессой за последние годы, поспособствовало такому восприятию. Но дело в том, что как бы плохо вы ни думали о ЧМ-2022 в Катаре, скорее всего, все гораздо хуже.

Отсутствие осязаемых, узнаваемых действующих лиц для постановки сюжета – один из факторов в общей цели привлечения внимания к проблемам. Сумона не существует. Но его история происходила вчера, повторилась сегодня и повторится завтра.

На прошлой неделе благотворительная организация Human Rights Watch опубликовала свой последний доклад об условиях трудящихся мигрантов в Катаре.

Нормы защиты рабочих от жары и влажности по-прежнему не соблюдаются. Сотни мигрантов ежегодно гибнут на строительных объектах, но практически невозможно узнать точное количество умерших и причины их гибели, поскольку Катар об этом не отчитывается и даже не проводит посмертных экспертиз.

Те немногие смертные случаи, которые учтены официально, сопровождаются смутными описаниями вроде «по неизвестным причинам», «по естественным причинам» или «от остановки сердца». Они просто умерли? Ну да, иногда такое случается.

На протяжении многих лет Human Rights Watch несколько раз сталкивалась с подобными вещами и терпеливо указывала на то, как страна пытается противостоять внешнему контролю, обещает реформы, которые либо не воплощаются в жизнь вообще, либо применяются лишь к небольшой части рабочих на строительных объектах.

Тем не менее, их последний доклад не привлек ни грамма внимания. Еще одна история из Катара? Да, это ужасно. Так, со временем Катар ушел с эмоционального радара, который переключился на более «ажиотажные» плохие вещи.

Одной из причин, почему вы не видите и не слышите о случаях катарской жестокости, является то, что их практически невозможно подловить. В марте прошлого года страну посетила делегация ООН – проверить прогресс в улучшении рабочих условий и просто посмотреть на ход строительных работ.

Представители делегации пообщались с работником из Непала, который имел неосторожность честно ответить на их вопросы. Работника быстро уволили и посадили на первый же рейс до Непала. С другой стороны, раз человек в чужой стране лишился работодателя, то он мог быть просто брошен в тюрьму. И, да, его бросили в тюрьму.

У кого-то может появиться соблазн приписать все грехи жадному рыночному капитализму, когда более богатые эксплуатируют более бедных. Но попытки так просто объяснить суть чемпионата мира в Катаре будут похожи на жалкие попытки выйти сухим из воды. Чтобы это понять, нужно понять демографию Катара.

Пятьдесят лет назад всю страну можно было уместить на один из их ныне строящихся к чемпионату мира стадионов. Сейчас население Катара составляет 2,6 млн человек, 90% из них – трудовые мигранты.

Давний и самый большой страх коренного населения, пребывающего в меньшинстве, – это то, что однажды иммигранты – преимущественно работоспособные мужчины – каким-то образом мобилизуются против них.

Приезжих местные считают угрозой национальной безопасности, поэтому любая идея о какой-либо формализации рынка труда для иностранцев встречается ими с ужасом. И это объясняет систематические и довольно открытые случаи дискриминации, с которой мигранты встречаются даже за пределами своих рабочих мест.

Определенные общественные места в Дохе – рынки, торговые центры, городские площади – обозначены как «семейные зоны»: по сути, посещать их могут только местные и европейцы/американцы. Эти районы контролируются вооруженными патрулями, которые, увидев человека с азиатской внешностью, сразу сопровождают его к выходу. Мигрантам даже запрещено жить в определенных районах.

Несколько лет назад Центральный муниципальный совет страны предложил назначить пятницу (выходной день для большинства рабочих) – «днем семьи», когда неместным было бы запрещено посещать многие популярные общественные места.

Так выглядит скрытая сегрегация.

И через пять лет эта страна примет самое грандиозное футбольное шоу на планете. ЧМ-2022 – это турнир, который строится на кладбище человеческих тел, чтобы поддержать общество, основанное на самом базовом представлении о расизме.

Преимущество Катара в этой игре состоит в том, что влиятельные страны озабочены своими собственными проблемами и не станут отвлекаться на то, что никак не влияет на их повседневную жизнь. Для Катара это беспроигрышный матч.

Итак, самый главный вопрос: зачем мы все это пишем. К сожалению, мы не можем отнять у Катара право проведения чемпионата мира. Тем более, если уж на то пошло, оно должно было быть отобрано в течение последних семи лет, а не в течение ближайших пяти.

И это говорит о том, что большинство западных СМИ могут продолжать тренировать свое возмущение на теме катарской заявки и подкупа голосов в исполкоме ФИФА. Используйте столько мигрантов, столько вам нужно, парни, но хотя бы говорите об этом прямо, хорошо?

Что можно сделать, так это следить на деньгами. С того момента, когда ФИФА уменьшила свои расходы, выручка с чемпионата мира возвращается в игру через ее членов.

Это означает, что федерации футбола вашей страны финансово выгоден турнир в Катаре при условии, что ваша сборная команда на него попадет. Эти деньги идут в бюджет вашей федерации, ваших местных клубов, на них строятся футбольные площадки в вашем городе. Если у вас это вызывает дискомфорт, почему бы вам не сказать им об этом?

Что еще можно сделать, так это осмотреться вокруг себя. Вы везде увидите Катар, особенно если вы живете в мегаполисе вроде Лондона или Нью-Йорка. Если вы совершаете покупки в Sainsbury’s, пользуетесь услугами British Airways или имеете счет в Barclays Bank, вы косвенно финансируете катарское правительство.

То же самое, если вы смотрите матчи Премьер-лиги или Лиги чемпионов, подкрепленной катарскими деньгами, будь это прямая финансовая инъекция в виде трансфера Неймара или просто раздутые цены на трансферном рынке.

И в этом не виноват никто. Мы все должны жить своей жизнью. Мы все равно будем ходить за покупками в Sainsbury’s, мы все равно будем смотреть матчи ПСЖ, потому что мы любим футбол, не так ли?

Но первый шаг к решению любой проблемы – это признать, что она есть, и понять, как она встраивается в мир, в котором мы живем. И, возможно, в следующий раз, когда вы увидите, как Килиан Мбаппе забивает свой очередной гол, или увидите Shard (небоскреб в Лондоне) из иллюминатора самолета компании British Airways, вы также увидите, как Сумон садится в самолет в наивной надежде, что он доставит его в лучшую жизнь.

UA-Футбол 

=
См. также:
На стройках объектов ЧМ-2022 в Катаре за год погибли свыше 400 мигрантов