«Петровский» был гиблым местом

— Как вы попали в такой престижный дом?
— С тех пор как древние финикийцы придумали деньги, этот вопрос не стоит так остро. Конечно, мне предлагали продать квартиру, но я давний житель Петроградки. Для меня именно этот район олицетворяет город.

— И «Петровский» рядышком. Вы же в 1992 году пришли на стадион?
— Нет, раньше. В декабре 1989-го поработал там один месяц, но потом прежнего директора вернули, а я вернулся на катки.

— Катки?
— Тогда было Управление спортсооружениями, которому подчинялись стадионы Ленина, Кирова, шахматный клуб и целый ряд объектов, включая два искусственных катка. Один — в церкви на Васильевском (слава Богу, там сейчас храм) и на Плеханова, 37. Они как раз и были под моим началом. Кстати, на «Петровском» до меня сменилось шестнадцать (!) директоров. За два года до меня — вообще десяток, а стадион считался гиблым местом.

— Почему?
— Тогда существовало замечательное явление — планово-убыточные предприятия. Стадион Ленина был как-раз из таких. Но даже планируемый убыток они умудрялись перебрать. Условно вместо сорока тысяч недобирали сто. Меня уже немного тяготил небольшой объем работы на катках. Каток на Плеханова закрылся бесповоротно, а второй каточек в церкви — это был пятак, который сейчас можно сделать в любом универсаме. Хотя Белоусова и Протопопов именно там тренировались. Больше нигде льда не было.

— Кому пришла идея назвать стадион «Петровским»?
— Мне. Что надо было убрать из названия имя Ленина, и так было понятно. Я не сторонник советской топонимики, может, потому что семнадцать лет прожил на Колыме. Была еще мысль назвать «Центральным», поскольку находимся в центре Петербурга. Но это как-то было неприлично, все же наш стадион поменьше, чем Кирова. Назвать именем выдающегося спортсмена? В Питере не было футболиста уровня Эдуарда Стрельцова. Я стал перелистывать книжку по истории города и прочел, что на острове, где находится стадион, у Петра I были единственные личные угодья в Петербурге. И решил назвать «Петровский». Поделился с Анатолием Собчаком, тот поддержал.

Усталость металла

— В 2001 году вы пугали, что на месте стадиона могут построить элитное жилье. Прошло десять лет, а «Петровский» по-прежнему жив.
— Тогда у властей города родилась мысль: а давайте снесем «Петровский». Зачем городу два стадиона? Сделаем Кирова сказочным стадионом, а вместо «Петровского» построим роскошные отели и элитное жилье. Место-то сказочное! Но я полез в бутылку! Причем с законом в руках. Если ты сносишь спортивное сооружение, должен построить взамен аналогичное. Первый суд мы выиграли без вопросов, а перед вторым поменяли судью. Даже не читая дело, он никому не дал голоса и отдал стадион городу.

— Почему вы были против передачи стадиона «Зениту»?
— Я и сейчас против того, что «Петровский» принадлежит «Зениту». Хочешь иметь — построй сам. Во-первых, «Петровский» строился методом народной стройки. Во-вторых, такие сооружения должны принадлежать городу. Это мое убеждение. Ведь «Петровский» был предназначен не только для футбола, но и для легкой атлетики.

— Можно назвать те события переделом сфер влияния? Ведь, насколько известно, у вас оставалось сорок процентов выручки от продажи билетов, а также вся прибыль, связанная с продажей еды на стадионе.
— Во-первых, не сорок, а пятьдесят процентов, что являлось инициативой Мутко. Тогда на стадион приходило семь-восемь тысяч болельщиков, не было фан-клуба, а на содержание стадиона, в том числе и в зимнее время, требовалась определенная сумма. Это заставляло меня по-всякому пиарить «Петровский» и заниматься вопросами рекламы. И когда мы добились того, что на стадион стало приходить по двадцать две тысячи людей, Мутко жаба заела.

— Технически можно сделать «Петровский» сорокатысячником?
— Конечно, а можно вообще снести и построить новый. Правда, перед тем как строить второй ярус, надо делать определенные изыскания. Есть такое понятие как усталость металла. Не забудьте, что стадион строился заново после войны: металла нет, кирпича нет. Кстати, в конце 1990-х годов у меня был проект реконструкции «Петровского», но в 2002-м меня поблагодарили за успешную работу и выпроводили (смеется).

— Помните свой последний рабочий день?
— Конечно. Я очень многое забрал из своего кабинета. Ящик боржоми, например, который покупал на собственные деньги. Но и оставил немало. Сертификат на право проведения международных соревнований, массу благодарственных писем на мое имя. Ведь все это выбросили, хотя могли просто убрать куда-нибудь в стол! Избавлялись от любых напоминаний о прошлом.

Лежит труп. Что делать?

— Собчак мечтал провести в Петербурге Олимпиаду-2004. Не было стыдно принимать на «Петровском» представителей МОК?
— Они приезжали с пониманием, что это место, где, в принципе, можно провести Олимпиаду при определенных вложениях. У Мандельштама есть такие строчки: «Я от жизни смертельно устал, ничего от нее не приемлю, но люблю мою бедную землю, оттого, что иной не видал…». Мы ведь в то время не знали и не видели других стадионов, поэтому считали, что отремонтированный к Играм доброй воли «Петровский» — достойное сооружение.

— Наверняка этот ремонт не обошелся без форс-мажора?
— Последний строитель ушел с «Петровского» за полтора часа до открытия Игр доброй воли. И тут же я получил удар под дых. За пятнадцать минут до запуска зрителей с осветительной мачты бросился человек и покончил жизнь самоубийством. Лежит труп. Что делать? Тогда мне пришла в голову нехристианская мысль. Мы же получили массу оборудования, и осталось много упаковочной тары. Я решил, пусть меня лучше поругают, что не убрано, и закидал труп коробками. Улучив момент, когда в чаше стадиона происходили интересные события, подъехала машина и увезла его. Никто не заметил.

— Во время самих Игр больше таких эксцессов не было?
— Серьезного ничего. Игры прошли достойно, а я получил за них орден Дружбы. Кстати, за полгода до них мы ездили в Баффало на Универсиаду для получения необходимого опыта. Меня послали от «Спортсооружений», а Гена Орлов был от прессы. Приезжаем в пятизвездочный отель, где селят по два человека. И нас с Геной определяют в номер для молодоженов с одной огромной кроватью! Ну тут мы восстали, потому что к гомосексуализму и у него, и у меня чисто академический интерес! (Смеется.) Правда, ночку пришлось там провести. Гена два кресла сдвинул и спал на них, а я один на этой огромной кровати. Кстати, в Баффало еще одна веселая история приключилась.

— Расскажите.
— С нами отправился гэбэшник, которому предстояло отвечать за секьюрити во время Игр доброй воли. Летели мы «Аэрофлотом» часов тринадцать или пятнадцать, с двумя посадками, а этот гэбэшник Витюшка сидел со мной рядом. Решили сгонять в преферанс. Третьего, правда, не нашли и играли с польским болваном. Сначала ставку назначили десять копеек за вист, но Витя предложил играть на валюту. Все же мы за границей. Я думаю: ничего себе уровень у парня.
Ну короче, летим мы в Штаты, и в конце-концов он проигрывает мне семьсот баксов. Хотя играли не на наличные, а под расписку, все равно отдавать надо. Уже на месте люди Теда Тернера (организатор Игр доброй воли. — «Спорт») «отстегнули» нам командировочные, но я не решался напоминать о карточном долге. Хороший парень, но все же подполковник ГБ! В один из дней я узнал, что он должен посетить базу ФБР. Я к Витюше: как бы попасть туда? Он, конечно, ни в какую. Согласился только за половину долга.
Приезжает за нами генерал на электромобиле. Короткая обтягивающая футболка, джинсики, ежиком подстрижен — чистый штатник с рекламы. Привозят в какое-то помещение, и начинается какая-то мутота: стрелка слева, стрелка справа. Я сижу, ничего не понимаю. Но потом показали оружие. Тут уж я душу отвел. В конце нас подвели к вертолету величиной с бильярдный стол. «Это наше последнее изобретение, много рассказать не можем — принялся с гордостью вещать гид. Я говорю: «Простите, пожалуйста, если мне не изменяет память — это Рейнджер?» Рассказчик сразу обалдел. А я продолжаю: «И, по-моему, третья модель Рейнджера». Тут уж обалдел генерал. Витька переходит на вы и обращается ко мне: «А вы откуда знаете?» «Так вот же табличка висит!» Ну тут, конечно, все засмеялись! Секретчики!

Скворечники и пятнадцать бутылок «Хеннесси»

— Каким видите будущее «Петровского», когда «Зенит» с него все-таки уйдет?
— Во-первых, город давно созрел для второй серьезной команды. Для начала она будет играть в ФНЛ, а потом и до премьер-лиги дойдет. В Петербурге должны быть две разные команды.

— А как же лозунг «Один город — одна команда»?
— Это бред. Не так много значимых спортивных событий у нас происходит.

— Не захиреет «Петровский», пока будет ждать новую команду?
— Может. Но здесь все зависит от расторопности администрации.

— Вас не удивляет, что «Зениту» разрешают играть там в Лиге чемпионов, хотя не менее десяти тысяч болельщиков должны находиться под козырьком, которого нет?
— Я первый обошел этот пункт, построив в 1999 году перед «Болоньей» «скворечники», которые используются и сейчас. Получается чуть-чуть меньше, но поскольку в городе нет другого стадиона, нам пошли навстречу. А раз определенное решение принято однажды, пролонгировать его значительно проще. На это у меня ушло порядка пятнадцати бутылок «Хеннесси». А на Кирова, который тоже рассматривали, не было ни «скворечников», ни «Хеннесси» (смеется).

— Ваша была идея оборудовать «Петровский» желтыми и красными сиденьями?
— Да. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». У нас и так серая погода, а если еще установить синие сиденья... Нужна какая-то яркость. А зачем их делать клубных цветов, если во время матчей болельщики все равно их закрывают? Зато когда раньше заходили на арену, сразу настроение поднималось.

— Почему сроки сдачи нового стадиона постоянно переносятся?
— Докладываю. Это скрывается, но на строительство Ледового дворца ушло 89 миллионов долларов при заявленных 39. На снос старого «Уэмбли» и строительство нового потребовалось 178 миллионов фунтов, а цена нового стадиона «Зенита» уже исчисляется миллиардами рублей. По-моему, все понятно.

— Губернатор Петербурга Георгий Полтавченко пообещал, что в 2014 году «Зенит» наконец-то справит новоселье.
— Полтавченко — очень славный мужик. Он был председателем Федерации баскетбола Петербурга, а я в то время возглавлял Федерацию бадминтона. Мы с ним часто встречались. Жестковат немножко, но порядочный. Если удержится на своем посту, будет контролировать строительство. И стадион будет. Хотя это выдвижное поле...

— А что с ним не так?
— Эта мутота с заездом-выездом упирается в то, кто будет все это обслуживать. Ведь не будет шестидесяти высококлассных инженеров, а наверняка будут дядя Вася с мужиком Колькой, которым все по барабану. Подобные тонкие технологии у нас вряд ли приживутся. Хотя жаль.

— У вас есть идея, как назвать новый стадион?
— «Газпром Арена» — это полный маразм, а «Северная Пальмира» — слишком сладко. Думаю, название само придет со временем.

Пиво создано для футбола

— Богдан Константинович, спекулянты действительно непобедимы?
— Статьи за это нет. Меня смущает идея с продажей билетов по паспорту. Вот я купил билет, но вдруг не смог пойти, и что мне делать? В мое время некоторые кассиры имели контакты со спекулянтами, отдавая не четыре билета, а сорок, например. А как поймаешь за руку? Поставить двух милиционеров? Нереально. Тогда будет давать уже шестьдесят билетов, чтобы менты были в доле.

— Вас недобрым словом вспоминали, когда на топовых матчах начинались давки из-за билетов. Нельзя ли было организовать их продажу как-то иначе?
— Мы здорово зависели от милиции. Собирались открыть дополнительные кассы у «Юбилейного», но они нам запрещали. Начали продавать с машин — и это было нарушением. Фанаты могли на меня обижаться, но у нас всегда были партнерские отношения. Я выдернул двоих лидеров фан-движения, они поприсутствовали на паре предматчевых совещаний, и накал сразу спал.

— Болельщики какой команды доставили больше всего проблем?
— ЦСКА. В 2000 году они сломали 657 сидений и ограду узлом завязали, а уже через несколько дней был домашний матч с «Сельтой»!

— Как относитесь к продаже пива на стадионах?
— Пиво соответствует зрелищу под названием футбол. Никому не придет в голову хлестать его во время концерта симфонического оркестра! Можно ведь переливать его в стаканчики, откручивать крышки и пускать на трибуны. Я знаю, почему Мутко в свое время был против этого. Он думал, что мы на продаже пива имеем «левак».

|Байки от Богдана Оганова

Как Мутко между «Зенитом» и флотом выбирал

После того как Собчак проиграл выборы, вице-мэры должны были сложить свои полномочия. Все кинулись в приемную Яковлева, трое суток там просидели, чуть ли не на коленях простояли. Только Путин безоговорочно сложил дела в тот же день. Мутко колебался, но тоже ушел. Он пробыл в моем кабинете двое суток. У него было два варианта — либо руководить Регистром флота (Виталий заканчивал Ленинградский институт водного транспорта), либо стать президентом «Зенита», который тогда был никаким. Я ему дал совет: «Став главой Регистра, ты на долгие годы застолбишь хорошее среднее положение, дающее стабильность, средства для существования, определенное положение в обществе. А «Зенит» — это лотерея, но и публичность, то есть при определенных обстоятельствах можно вернуться в политику. В итоге он согласился. Потом, конечно, забыл про эту историю. Поймите, Мутко — карьерист необычайный. То, что ему выгодно — помнит, другое — забывает. Хотя, однозначно, он очень много сделал для «Зенита».

Как «Петровский» золотой матч получил

И московский «Спартак», и «Алания» составили списки из трех городов, в которых хотели бы играть — совпал только Питер. Из РФС к нам приехала большая комиссия, чтобы осмотреть два имеющихся стадиона — «Петровский» и Кирова. В 1996 году я имел небольшой опыт общения с работниками федерации, и Женя Шейнин (директор СДЮШОР «Зенит». — «Спорт») подсказал мне, что надо бы их правильно принять. Уже в девять утра они были у меня на стадионе, люди только с поезда, погода плохая, я показал им раздевалки, поле, а потом пригласил в кабинет. Предложил по кофейку с неизменным «Хеннесси». Выпили три бутылки, а еще две забрали с собой. После этого довольные рванули на «Кирова». Николай (Некрасов — экс-директор стадиона имени Кирова. — «Спорт»), хоть и хороший малый, но умудрился опоздать, а когда порылся в своем холодильнике, сумел найти лишь пол-сабониса водки. Как вы понимаете, после такого было принято однозначное решение в пользу «Петровского» (смеется). Несмотря на это, с Колей мы остались хорошими друзьями, он крестный моего старшего сына.